ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ ПРОКЛЯТЫЕ ОКНА… РАССКАЗ

Просмотров: 12239
Средняя оценка: 0.00
Комментариев: 0

ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ ПРОКЛЯТЫЕ ОКНА… РАССКАЗ

06.12.12 00:08:00

К чему может привести бездумное копирование остекления и оборудования квартиры с интерьера немецкого коттеджа.

- Юля? Ну, это самое, заходи. Можно я тебя поцелую? Да не пугайся ты, это самое, значит, что делать, если т-твоя мама стала такая некрасивая…
Ну ладно, значит, раздевайся, надень тапочки, проходи, это самое, на кухню, будем чай пить с сухарями. А, да ты т-тортик принесла? Ну, тогда, это самое, с тортиком.
Сколько ж тебе лет-то? Ах, да, ну ладно, я, это самое, ну, забыла. А почто раньше н-не звонила? Неужели, совсем, значит, не знала? И папа не рассказал? Ну, ладно, ладно, н-не обижайся…
И как там в М-москве? Папа, наверно, это самое, женился? Хотя мы с ним и не разведены. Ну, так сейчас, говорят, без ЗАГСа все живут, значит, и н-ничего.
Чего молчишь-то, смотришь н-на этот разгром? Это ещё ничего, люди добрые, значит, помогли. Ну а на инвалидную пенсию-то, чего я сделаю? У меня ж первая г-группа.
Ко мне соцработник, это самое, через день ходит, как его, Серёжа, вместо армии, говорит, но он не православный, а какой-то б-баптист. Вчера был, стало быть, завтра будет. Я то, когда могла, ещё в храм ходила, п-пока не заблудилась по дороге. Хорошо, наш участковый тогда м-меня опознал, теперь, значит, гуляю только до скамеечки у подъезда. Иногда б-батюшка заглядывает, исповедует меня. Г-господи, ведь мне же ещё и сорока-то нету. А всё из-за этих окон проклятых… Да нет, эти-то мне рабочие из ЖЭКа откуда-то притащили, я про те, красивые…
Выпить хочешь? У меня тут, это самое, кагорчика церковного маленечко есть, правда, д-доктор не велел, но у меня же сегодня большой праздник, п-правда? Я уж и не чаяла тебя на этом свете увидеть. Во сне-то тебя вижу, да ты там маленькая, а теперь – вон какая красавица стала! Ну вся в папу!
И Пашеньку бедного во сне вижу. Ой, грех на мою душу! Прости меня, Господи, грешную! Выпьем за упокой д-души его светлой! А ты его не помнишь, ангелочка нашего? Ну да, ты ещё м-маленькая была…
Ты меня прости, я, это самое, плохо соображаю, врачи говорят, значит, что меня с того света два раза вытащили, теперь з-заикаюсь и путаю, что взаправду было, а что пригрезилось.
Т-ты чего не пьёшь? Ну и что из того, что запрещают, мне, вон, тоже запрещают, а я выпью, потому что у меня праздник. У меня дочка-красавица, а я её, это самое, дура, тогда чуть, значит, не угробила. Ой, Господи, прости меня грешную.
А т-ты совсем-совсем ничего не помнишь, как здесь жила? Ну да, тогда тут всё не так, значит, было.
Папа молодой – сильный был, я в него т-тогда влюбилась по уши, ещё разрешение брали на свадьбу, я уже тобой, значит, беременная была. Сейчас-то он как? Чего-то совсем м-меня не вспоминает, как в Москву уехал…
Ему-то эта однушка от бабушки досталась, она тогда к родителям, это самое, поселилась, царствие им всем небесное.
Когда ты родилась, он, значит, много денег тогда зарабатывал, и н-никогда не говорил, где и за что. Может и вправду каким неправедным делом промышлял. Да я и спросить-то боялась. Т-ты, видать, в него пошла – м-молчаливая.
Тебе, в аккурат, годик стукнуло, папа тогда эту, как её, ну, дизайнершу откуда-то приволок с толстым таким журналом с к-картинками, как там у них живут, этих, буржуев, в общем. Тогда у нас была, значит, вишнёвая «девятка», папа на ней нас с тобой к бабушке отвёз, целых 4 месяца в т-тесноте ютились. А как вернулись – о, Господи, твоя воля!
Потолок побелённый, пол ровненький, из какого-то дерева, входная дверь железная, а в квартире – двери-то, к-красивые, значит, без дырок, не то, что старые были, вон, от них к-косяки обгоревшие остались, на кухне – стиральная машинка под раковиной, это самое, сама всё стирала, ну и окна – белые пластиковые немецкие «ренау» и в комнате, и н-на кухне, ну прямо, как на к-картинке в том журнале. Обои красивые, унитаз голубой, с-санузел весь доверху кафелем, плита югославская. А над плитой такой, это, ну, как бы вытяжка такая, значит, из нержавейки с лампочкой, и труба от неё в дырку под п-потолком идёт, чтобы жареным не пахло.
Потом пришла, значит, зима, и по окнам этим н-немецким как вода потекла, и по тем, что в комнате, и по этим, ну, с-стеклопакетам на кухне. Особенно, когда после стирки, это самое, бельё на кухне сохло. И дует из них сильнее, чем из старых, только не п-понять, откуда. Как бы, всё закрыто, а дует.
Ну я и брякнула, это самое, видать окна-то не н-настоящие немецкие, раз по ним вода течёт. По хорошим-то, ясно, что не потечёт ничего. Папа весь аж почернел, и куда-то, значит, уехал. Вечером вернулся, это самое, мрачный, одежда в крови, а сам, вроде, не раненый.
Я тогда уже Пашенькой, значит, царствие ему небесное, беременная была, т-тошнило меня, а тут ещё вода по окнам всё время течёт, а с подоконника на пол. Ну, это самое, вёдра подставили, а у меня к-каждый день истерика от этих вёдер. Обманули, сволочи, прости меня, Господи! А к весне ещё, это самое, плесень чёрная пошла, по рамам и по стенам, обои отклеиваться лоскутами начали. Папа притащил, значит, какого-то хлыща, молодого такого, симпатичного и п-при галстуке. Тот и объяснил, значит, что у «ренау» стёкла двойные, а у какой-то «веки» тройные, и нужно всё заменить на эту «веку». И ещё какую-то картинку приволок, как у них там б-балконы с окнами, а чтобы не очень жарко было, надо, значит, на балкон поставить эту т-тройную «веку», а батарею, дверь с окном и стенку, значит, убрать. Папа тогда сказал, я даже з-запомнила, что это «дорого и неразумно», а я, как обычно, - в крик.
Ну, дождались, значит, лета. Пока я в роддоме была, в-всё так и сделали. Да ещё, это самое, балкон вагонкой для красоты обшили.
А как осень, значит, пришла, опять по окнам потекло, и холодно стало. Даже этот, как его, ну, этот самый, обогреватель электрический купили. Что делать-то?
Откопал папа ещё советчика. Старый, тощий, лысый, с рыжей бородой, и, кажется, это самое, ещё и еврей. Козёл, одним словом, п-прости меня, Господи.
Как он понёс: «Да что вы делаете? Да как так можно? У вас же дети малые!» Наговорил, значит, кучу непонятных слов: вентиляция, к-конвекция, точка росы, повышенная влажность, тепловая завеса, - всего, значит, и не упомнишь. Это я п-потом по памяти записала. Но, всё равно, значит, ничего не поняла. Выходило, что и вытяжка у нас, значит, неправильная, и двери н-не такие, и из окон дуть должно. Я думала, папа его с лестницы спустит, а он, вот, значит, слушал, слушал, и даже заплатил ему чего-то. Я опять завелась, что врут они все, значит, а этот козёл больше всех, умного из себя с-строит, видали мы таких умных... А папа т-только промолчал…
Ты меня слушаешь? А то тебе, наверно, это самое, не интересно? Ну вот, даже дочь родная… Мне с кем тут, значит, поговорить-то? С Серёжей? Так я у него, это самое, не одна инвалидка на обслуживании. Да и не хочу я ему, значит, про это рассказывать, он-то чужой человек. Из родных-то только ты, значит, и осталась. Вот я за т-тебя и выпью. Что значит: «Не надо?». Пока ещё я тут, значит, хозяйка. Законная.
Так, на чём я остановилась? Да, так вот приехали, значит, мы с Пашенькой, тебя от бабушки привезли, а тут папа опять срочно уехал. И, чего-то, долго его не было. Д-денег, правда, он нам оставил.
И вот тут ударил мороз. Я купила второй обогреватель, включила на ночь оба, вас с Пашенькой закутала, значит, как могла, и спать легла. А ночью, это самое, пробки-то и выбило.
Утром просыпаюсь, всю к-колотит, на хвалёных тройных стеклопакетах толстый слой льда. Я давай вас отогревать, да уже поздно, значит, простудились. Я врача-то вызвала, а он, значит, вас обоих в больницу отправил. Я с вами поехала. А меня к вам, это самое, не пускают – у самой жар. Вот м-меня во взрослую больницу и отвезли.
Как чуть поправилась, значит, бегом к вам. Тут меня – к-как обухом по голове: Пашенька умер от воспаления лёгких, а тебя, значит, папа в Москву забрал долечиваться, дела у него, значит, там были.
Приезжаю домой, сама не своя, гляжу – это самое, железная дверь открыта. Это я, значит, когда в больницу ехали, з-запереть забыла – до того ли было?
Захожу – а там пусто. Значит, всё под метёлку воры-супостаты вынесли. И деньги, и мебель, и д-двери, и машинку стиральную, и, это самое, вытяжку с трубой. Только рамы, значит, обледенелые на месте остались, лишь ручки с них скрутили.
У меня, значит, ноги подкосились, села на п-пол и вою.
Вдруг слышу – звонок в дверь.
Открываю – стоит, значит, молодой парнишка, чернявый, нерусский, лет двадцати.
«Здравствуйте, - г-говорит, - извините, мы строители из Узбекистана, ищем, где можно, значит, жить, пока мы тут работаем. Меня Джумакул зовут, а Вас?».
А я ничего не соображаю, только плечами пожала.
Тут набежали, это самое, мужики-узбеки, человек пять, притащили доски, значит, раскладушки, матрасы, п-посуду, сколотили столы и этажерки, какую-то плиту то ли из ЖЭКа, то ли с помойки, значит, приволокли, какой-то холодильник старый из к-комиссионки. Вместо дверей занавески повесили, и даже ручку к окну, значит, п-присобачили.
Весь балкон, значит, вместе с окнами обложили пенопластом, и поставили какую-то «пушку» электрическую для тепла.
Мне на кухне, значит, тоже раскладушку с матрасом выделили, и ещё денег немного дали – задаток. Готовили они себе, значит, сами, и меня кормили. Так прожили н-недели три. Однажды ночью просыпаюсь от жуткой вони. Гляжу – пожар, уже, значит, коридор горит. Я, это самое, открыла окно и в-выпрыгнула с 4 этажа…
Очнулась я в сугробе от холода, ни шевелиться, значит, ни кричать не могу, потом, всё-таки, руки задвигались, и тут меня, значит, пожарник сверху заметил. Потом меня на скорой отвезли, это самое, в больницу с п-переломами и сотрясением мозга, а когда чуть получше стало, пришёл ко мне, значит, следователь. Рассказал, что узбеки в пробки «жучки» вставили, а той ночью у них, это самое, «пушку» закоротило, и, значит, пенопласт сразу загорелся. Они все д-дымом и потравились. А пока соседи вызвали пожарников, пока приехали, пока, значит, погасили, все и сгорели. Он и фотографии привёз, это самое, для опознания. Там и гореть-то почти н-нечему было, они все почти целые остались, да я их имён б-басурманских не знала. А как Джумакула на фотографии увидела, у меня чего-то в голове стукнуло, – и всё.
Оказалось – и-инсульт. Левую сторону, значит, парализовало, вот поэтому я т-такая страшная. Сколько я пробыла, значит, без сознания в реанимации, не помню. Очнулась – уже весна в разгаре. Потом узнала, что следователь за меня, значит, выговор получил. А он ведь меня, это самое, под суд отдать хотел: и за Пашеньку, и за узбеков… У нас же вечно «с больной головы на здоровую»…
А за упокой души б-басурманской Джумакульчика я ещё выпью… Не смотри на меня так! Видишь, у меня всё нормально!
Меня потом говорить учили, и ходить учили, и д-даже в психушке лежала. Хотели меня в дом престарелых, но батюшка похлопотал, и меня отпустили д-домой. Пенсию, вот, назначили, это самое, соцработника…
При пожаре, значит, рамы пластиковые попортились, стёкла полопались, так ЖЭК зимой какие-то старые рамы на их место вставил, стенку выложил и батарею, значит, приварил, чтобы, это самое, дом не разморозить. А балконные окна порченые, значит, спилили и куда-то вывезли. И квартиру, это самое, опечатали.
Ну а когда я в-вернулась, прихожане из храма приносили, значит, барахло своё ненужное: это самое, ну, кушетку, стол, посуду старую, т-телевизор, да вот только я его, значит, долго смотреть не могу,- голова болеть начинает…
Ой, Господи, да я чайник-то не поставила. Доченька, займись, чайник, значит, на плите, вода в кране.
А я пока допью, чтобы не оставалось, а то, говорят, денег не будет… И бутылку пустую со стола на пол поставить надо.
Вот я и говорю: кабы не эти окна немецкие, так бы хорошо, значит, жили мы все вместе. А теперь, это самое, во что жизнь превратилась? Моя бы воля, я бы этих г-гадов-оконщиков всех поубивала, прости меня, Господи, особенно, этого козла рыжего. Батюшка говорил, что гнев – это тяжкий грех, Господь накажет. А за то, что со мной с-стало, кто ответит?
Ой, что-то плохо мне. Юля дай мне, это самое, ну, на этом самом лежит, ой ну быстрее, ой…

- Алё, Анна Яковлевна, это Юля. Ну зачем Вы меня к ней послали?! Она вина выпила, а теперь лежит на полу и хрипит… Да, «скорую» я уже вызвала. Нет, что отца убили на «разборке», не говорила. И про детский дом, значит, не говорила. Я вообще молчала, Вы же знаете, что у неё, это самое, ну, с головой… Что? Квартиру завещала церкви? И теперь, значит, судиться надо? Ах, вот в чём дело… А как же положенное мне по закону жильё? А если она, всё-таки, выживет? Вас бы сюда, на всё это полюбоваться… А, вот и врачи подъехали, потом созвонимся.

40 дней спустя.

- Здравствуйте, Владимир, заходите. Вот эту квартиру мне и нужно подготовить к этой самой продаже. Значит, имущественный вопрос решён; церковь добровольно отказалась от этой квартиры в мою пользу. Меня интересует, сколько будет стоить ремонт, и за сколько её, значит, можно продать. Да, забыла. Тут делают окна, по которым не течёт вода? «Ренау» и «века» уже не подходят.
- А, вы о конденсате? Так окна тут не виноваты. Надо почаще проветривать помещение или клапаны врезать, которые сами открываются от духоты. На кухне, я вижу, вытяжное отверстие не закрыто, тяга, наверно, есть, слабовато, конечно, на предпоследнем этаже, но должно хватить. И не «Ренау», а «Рехау». Нас на курсах риэлторов этому Борис Львович Ярошевский учил, жалко, уж лет пять тому, как от рака умер…
- Это такой тощий, лысый, с рыжей бородой?
- Ну да. А вы его откуда знаете?





Лев Лесковский
18.03.12

Послесловие от автора.

Я применил детективный приём, который использовали многие авторы, в т.ч. братья Стругацкие в "Обитаемом острове", и не только в нём. Чтобы понять суть, приходится возвращаться в начало.
Косноязычие и заикание списаны с конкретных людей. Слушать и понимать их тяжело из-за паразитных слов заикающегося косноязычного человека, страдающего склерозом.
К сожалению, большинство нынешних читателей, привыкших к разжёванному чтиву, не требующему напряжения мозгов, не поймут:
- что папа - бандит, ездивший в 95-м на вишнёвой "десятке" (отличительный признак бандитья);
- что мама окрысилась не на оконщиков-лохотронщиков, а на рыжего еврея, говорившего непонятную правду, и годами это носила в себе;
- что не воры, а папа вывез всё из квартиры, когда ему надоела эта дура;
- что дочка - такая же дура, и тоже косноязычная;
- что Анна Яковлевна (воспитательница? приёмная мать? мачеха?) послала её за квартирой;
- что стоило выпить, как вся христианская мораль пошла псу под хвост, и т.д.